Разбор переводческих трансформаций на примере текста Энн Райс «Дневники вампира»

Оригинал текста

Interview with the Vampire
Anne Rice

PART I
«I see…» said the vampire thoughtfully, and slowly he walked across the room towards the window. For a long time he stood there against the dim light from Divisadero Street and the passing beams of traffic. The boy could see the furnishings of the room more clearly now, the round oak table, the chairs. A wash basin hung on one wall with a mirror. He set his brief case on the table and waited.

«But how much tape do you have with you?» asked the vampire, turning now so the boy could see his profile. «Enough for the story of a life?»

«Sure, if it’s a good life. Sometimes I interview as many as three or four people a night if I’m lucky. But it has to be a good story. That’s only fair, isn’t it?»

«Admirably fair,» the vampire answered. «I would like to tell you the story of my life, then. I would like to do that very much.»

«Great,» said the boy. And quickly he removed the small tape recorder from his brief case, making a check of the cassette and the batteries. «I’m really anxious to hear why you believe this, why you…»

«No,» said the vampire abruptly. «We can’t begin that way. Is your equipment ready?»

«Yes,» said the boy.

«Then sit down. I’m going to turn on the overhead light.»

«But I thought vampires didn’t like light,» said the boy. «If you think the dark adds to the atmosphere.»

But then he stopped. The vampire was watching him with his back to the window. The boy could make out nothing of his face now, and something about the still figure there distracted him. He started to say something again but he said nothing. And then he sighed with relief when the vampire moved towards the table and reached for the overhead cord.

At once the room was flooded with a harsh yellow light. And the boy, staring up at the vampire, could not repress a gasp. His fingers danced backwards on the table to grasp the edge. «Dear God!» he whispered, and then he gazed, speechless, at the vampire.

The vampire was utterly white and smooth, as if he were sculpted from bleached bone, and his face was as seemingly inanimate as a statue, except for two brilliant green eyes that looked down at the boy intently like flames in a skull. But then the vampire smiled almost wistfully, and the smooth white substance of his face moved with the infinitely flexible but minimal lines of a cartoon. «Do you see?» he asked softly.

The boy shuddered, lifting his hand as if to shield himself from a powerful light. His eyes moved slowly over the finely tailored black coat he’d only glimpsed in the bar, the long folds of the cape, the black silk tie knotted at the throat, and the gleam of the white collar that was as white as the vampire’s flesh. He stared at the vampire’s full black hair, the waves that were combed back over the tips of the ears, the curls that barely touched the edge of the white collar.

«Now, do you still want the interview?» the vampire asked.

The boy’s mouth was open before the sound came out. He was nodding. Then he said, «Yes.»

The vampire sat down slowly opposite him and, leaning forward, said gently, confidentially, «Don’t be afraid. Just start the tape.»

And then he reached out over the length of the table. The boy recoiled, sweat running down the sides of his face. The vampire clamped a hand on the boy’s shoulder and said, «Believe me, I won’t hurt you. I want this opportunity. It’s more important to me than you can realize now. I want you to begin.» And he withdrew his hand and sat collected, waiting.

It took a moment for the boy to wipe his forehead and his lips with a handkerchief, to stammer that the microphone was in the machine, to press the button, to say that the machine was on.

«You weren’t always a vampire, were you?» he began.

«No,» answered the vampire. «I was a twenty-five year-old man when I became a vampire, and the year was seventeen ninety-one.»

The boy was startled by the preciseness of the date and he repeated it before he asked, «How did it come about?»

«There’s a simple answer to that. I don’t believe I want to give simple answers,» said the vampire. «I think I want to tell the real story…»

«Yes,» the boy said quickly. He was folding his handkerchief over and over and wiping his lips now with it again.

«There was a tragedy…» the vampire started. «It was my younger brother… He died.» And then he stopped, so that the boy cleared his throat and wiped at his face again before stuffing the handkerchief almost impatiently into his pocket.

«It’s not painful, is it?» he asked timidly.

«Does it seem so?» asked the vampire. «No.» He shook his head. «It’s simply that I’ve only told this story to one other person. And that was so long ago.

«We were living in Louisiana then. We’d received a land grant and settled two indigo plantations on the Mississippi very near New Orleans…»

«Ah, that’s the accent…» the boy said softly.

For a moment the vampire stared blankly. «I have an accent?» He began to laugh.

And the boy, flustered, answered quickly. «I noticed it in the bar when I asked you what you did for a living. It’s just a slight sharpness to the consonants, that’s all. I never guessed it was French.»

«It’s all right,» the vampire assured him. «I’m not as shocked as I pretend to be. It’s only that I forget it from time to time. But let me go on….»

«Please…» said the boy.

«I was talking about the plantations. They had a great deal to do with it, really, my becoming a vampire. But I’ll come to that. Our life there was both luxurious and primitive. And we ourselves found it extremely attractive. You see, we lived far better there than we could have ever lived in France. I remember the imported furniture that cluttered the house.» The vampire smiled. «And the harpsichord; that was lovely. My sister used to play it. On summer evenings, she would sit at the keys with her back to the open French windows. And I can still remember that thin, rapid music and the vision of the swamp rising beyond her, the moss-hung cypresses floating against the sky. And there were the sounds of the swamp, a chorus of creatures, the cry of the birds. I think we loved it. It made the rosewood furniture all the more precious, the music more delicate and desirable. Even when the wisteria tore the shutters oft the attic windows and worked its tendrils right into the whitewashed brick in less than a year… Yes, we loved it. All except my brother. I don’t think I ever heard him complain of anything, but I knew how he felt. My father was dead then, and I was head of the family and I had to defend him constantly from my mother and sister. They wanted to take him visiting, and to New Orleans for parties, but he hated these things. I think he stopped going altogether before he was twelve. Prayer was what mattered to him.

 

---

Перевод Евгении Гурьевой

Интервью с вампиром
Энн Райс

Глава 1
«Ну что ж..», —  сказал вампир задумчиво, проходя через комнату к окну. Он долго стоял напротив тусклого света от улицы Дивизадеро и огней проезжающих машин. Сейчас журналист мог лучше видеть мебель в комнате: круглый дубовый стол и стулья, умывальник  на стене и зеркало. Журналист поставил свой портфель на стол и ждал.

«Сколько у вас с собой кассет? — спросил вампир, повернувшись. Теперь парень мог видеть его профиль, — достаточно ли, чтобы записать историю, длиною в жизнь?»

«Конечно, если это хорошая жизнь.  Иногда, если мне повезет, я беру интервью у трех или четырех людей за ночь. Это должна быть хорошая история. Но давайте говорить только правду, хорошо?»

«Конечно», — ответил вампир, — я хочу вам рассказать историю всей моей жизни».

«Замечательно, — ответил журналист. Он быстро вытащил диктофон из своего портфеля, проверил кассету и батарейки, — мне не терпится узнать, почему вы верите в вампиров, почему вы..»

«Нет, — резко сказал вампир, — мы не можем так начать. Ваш диктофон готов?»

«Да», — ответил журналист.

«Тогда присаживайтесь.  Я включу свет».

«Но я думал, что вампиры боятся света.  Да и темнота создает атмосферу». Но он осекся.

Вампир смотрел на него, стоя спиной к окну. Юноша не мог разглядеть лица вампира, но фигура его настораживала. Он хотел было что-то сказать, но промолчал. Юноша вздохнул с облегчением, когда вампир подошел к столу и включил верхний свет. Комнату залил резкий яркий свет. Юноша уставился на вампира с открытым ртом. Он вцепился пальцами в край стола.

«Господи», — прошептал юноша и в оцепенении смотрел на вампира.

Лицо вампира было совершенно белое и гладкое, как скульптура, оно было неживое, кроме двух блестящих зеленых глаз, которые сверкали как пламя и пристально смотрели на юношу. Вампир задумчиво улыбнулся, и на его белом лице появилось множество маленьких, гибких линий, как на карикатуре.

«Вам хорошо видно?»,  — мягко спросил он.

Юноша вздрогнул, поднимая руку, чтобы заслониться от яркого света. Он перевел взгляд на черное пальто, сделанное на заказ, которое он видел еще в баре,  длинные складки плаща, черный шелковый галстук и ослепительно белый, как и сам вампир, воротничок рубашки. Юноша уставился на густые, вьющиеся черные волосы вампира, которые были зачесаны назад, а кончики его волос касались края рубашки.

«Вы все еще хотите брать интервью?», — спросил вампир.

Журналист беззвучно стоял с открытым ртом и только кивал.

«Да, хочу», — наконец ответил он.

Вампир сел напротив него и, наклонившись вперед, тихо сказал: «Не бойтесь, просто включайте запись».

Он нагнулся через стол, юноша отшатнулся, пот бежал по его лицу. Вампир положил руку ему на плечо и сказал: «Поверьте, я не причиню вам вреда.  Я хочу все вам рассказать, эта возможность для меня намного важнее, чем вы думаете.  Я хочу, чтобы мы скорее начали». Он убрал свою руку и спокойно сел в ожидании.

Юноша быстро вытер пот со лба и протер губы, пробормотал, что микрофон внутри, нажал на кнопку и был готов слушать вампира.

«Вы же не всегда были вампиром?»,  — спросил он.

«Нет, я стал вампиром в 1791 году, когда мне было 25 лет».

Журналист был поражен датой и даже повторил ее, а затем спросил: «Как же это произошло?»

«Очень просто.  Но я хотел бы рассказать вам с начала, как все было на самом деле».

«Хорошо», — ответил журналист, протирая лицо сложенным носовым платком.

«Случилась трагедия, — начал вампир, — мой младший брат… он погиб». Вампир остановился, а журналист откашлялся, протер свое лицо еще раз и быстренько убрал платок в карман.

«Вам тяжело говорить об этом?» — робко спросил он.

«Тяжело? — переспросил вампир, и покачал головой, — нет.  Я уже рассказывал эту историю одному человеку.  И это было очень давно. Мы тогда жили в Луизиане. Получили участок земли и основали две плантации индигоферы* на Миссисипи возле Нового Орлеана».

«Ах, вот откуда этот акцент».

Вампир удивленно посмотрел на него и рассмеялся. «Разве я говорю с акцентом?»

Юноша взволнованно ответил: «Я заметил его еще в баре, когда спросил вас кто вы. Просто легкая четкость согласных, и все. Я бы никогда не догадался, что это французский акцент».

«Все в порядке, — убедил его вампир, — я не настолько удивлен, насколько притворяюсь. Просто время от времени я забываю о нем. Но давайте продолжим..»

«Хорошо, продолжайте».

«Я говорил о плантациях. Они наверно имеют отношение к тому, что я стал вампиром. Но об этом я расскажу позже. Наша жизнь одновременно была роскошная и простая, но нам это нравилось. Видите ли, там мы жили намного лучше, чем могли бы жить во Франции. Я помню мебель, загромождавшую дом». Вампир улыбнулся. «И клавесин, на котором прекрасно играла моя сестра. Летними вечерами она сидела за клавишами спиной к французским окнам. Я до сих пор помню легкую быструю музыку, болото и кипарисы, плывущие на фоне неба, слышались звуки болота, голоса животных и пение птиц. Мы любили все это. Мебель розового цвета казалась дороже, а музыка нежнее и притягательнее. Нам нравилась такая жизнь, и даже когда глицинии срывали ставни на чердаке и врастали своими побегами между побеленным кирпичом быстрее, чем за год… Мы всё это любили, мы все, за исключением моего брата. Я никогда не слышал, чтоб он жаловался на что-то, но я знал, что ему не нравится. Мой отец умер, и я был главой семьи.  Мне приходилось защищать брата от матери и сестры. Они хотели, чтобы он посещал балы в Новом Орлеане, но он их ненавидел. Он перестал на них ходить, когда ему было 12 лет. Молитва, вот что имело для него значение».

*Индигофера — род кустарников или травянистых растений семейства бобовых.

---

Комментарии к художественному тексту

Лексические замены

…and slowly he walked across the room…

…проходя через комнату…

Заменяем глагол на деепричастие, чтобы лучше показать действие.

But I thought vampires didn’t like light.

Но я думал, что вампиры боятся света.

Но я всегда думал, что вампиры не любят света.

«Не любят света» лучше всего заменить на «боятся света», т.к. из книг и фильмов нам известно, что обычно вампиры именно бояться света.

Транслитерация

Divisadero

Дивизадеро

При переводе названий улиц используем прием транслитерации.

Синтаксическаятрансформация — членение предложений

…asked the vampire, turning now so the boy could see his profile.

…спросил вампир, повернувшись. Теперь парень мог видеть его профиль…

…молодой человек увидел четкий профиль полуобернувшегося вампира.

Разделяем одно предложение на два, чтобы легче было воспринимать и представлять происходящее.

Синтаксические перестановки

Sometimes I interview as many as three or four people a night if I’m lucky.

Иногда, если мне повезет, я беру интервью у трех или четырех людей за ночь.

Когда повезет, мне удается взять интервью у трех-четырех человек за вечер.

Меняем местами начальную и конечную часть предложения, чтобы сохранить стилистические нормы русского языка.

Целостное переосмысление

Admirably fair.

Конечно.

Еще бы.

Если фразу «Admirably fair» переводить дословно, то никакого смысла она иметь не будет, поэтому, только используя прием целостного переосмысления, мы можем перевести эту фразу.

… when I asked you what you did for a living.

…когда спросил вас кто вы.

…когда спросил, кто вы.

Здесь мы имеет дело с таким же случаем. Фразу «what you did for a living» нельзя перевести как «что вы делаете для проживания». Понятно, что задающий вопрос интересуется чем занимается человек по жизни, кем он является.

There’s a simple answer to that.

Очень просто.

Очень просто.

Если мы переведем как «это очень простой ответ для этого», получится непонятно и очень нагромождено.

Конкретизация

Is your equipment ready?

Ваш диктофон готов?

У вас все готово?

В данном случаем мы уточняем какое именно оборудование – диктофон.

Опущение

I’m going to turn on the overhead light.

Я включу свет.

Я включу верхний свет.

Фразу «I’m going to», т.е. «я собираюсь» мы опускаем, т.к. в русском языке мы не используем подобных конструкций.

It’s more important to me than you can realize now.

эта возможность для меня намного важнее, чем вы думаете

Наша беседа для меня гораздо важнее, чем вы думаете.

Слово «now» следует опустить, потому что из контекста и так понятно, что действия происходят в данную минуту.

Смысловое развитие

The boy could make out nothing of his face now, and something about the still figure there distracted him.

Юноша не мог разглядеть лица вампира, но фигура его настораживала.

Лица вампира не было видно, но что-то в этой неподвижно застывшей фигуре насторожило юношу.

Мы переделываем предложение таким образом, чтобы оно соответствовало нормам русской речи.

…but I knew how he felt.

… но я знал, что ему не нравится.

…но я чувствовал – у него неладно на душе.

Их контекста понятно, что парень не был доволен ситуацией и глагол «felt» волне можно перевести как «не нравится», чтобы еще раз подчеркнуть чувства.

I’m really anxious to hear why you believe this…

Мне не терпится узнать, почему вы верите в вампиров

Расскажите, как получилось, что вы поверили в это…

В русском языке мы крайне редко употребляем фразу «я действительно взволнован», чаще мы говорим «мне не терпится узнать».

Ah, that’s the accent.

Ах, вот откуда этот акцент.

Так вот откуда у вас акцент.

Чтобы четче передать чувства автора, используя прием целостного переосмысления, мы еще добавили слово «откуда».

Грамматическая замена

… the room was flooded with a harsh yellow light.

Комнату залил резкий яркий свет.

…резкий желтый свет залил комнату.

Здесь мы заменяем страдательный залог «the room was flooded» на активный «Комнату залил резкий свет».

It made the rosewood furniture all the more precious…

Мебель розового цвета казалась дороже…

…мебель розового дерева казалась еще более ценной…

В данном случае мы имеем дело с такой же ситуаций — заменяем страдательный залог на активный.
 
 
Замена нескольких предложений одним

The boy’s mouth was open before the sound came out. He was nodding.

Журналист беззвучно стоял с открытым ртом и только кивнул.

Молодой человек открыл рот, но не мог выдавить ни звука, только кивнул.

Второе предложение достаточно короткое и не несет в себе много информации, поэтому его можно объединить с предыдущим.

For a moment the vampire stared blankly.  He began to laugh.

Вампир удивленно посмотрел на него и рассмеялся.

Вампир недоуменно взглянул на него, потом рассмеялся.

Здесь такая же ситуация – второе предложение короткое и, объединив его с первым, мы только дополним его.

Калькирование

New Orleans

Новый Орлеан

Название города мы дословно переводим с помощью калькирования.

Замена нескольких предложений одним

Yes, we loved it. All except my brother.

Мы всё это любили, мы все, за исключением моего брата.

Да, мы все любили эту жизнь, все – кроме моего младшего брата.

Помимо соединения двух маленьких предложений в одно, также добавляется фраза «мы все», чтобы сделать на этом акцент.

Добавление

Enough for the story of a life?

достаточно ли, чтобы записать историю, длиною в жизнь?

А у вас хватит пленки, чтобы записать историю целой жизни?

По контексту необходимо добавить фразу, чтобы читателю было легче воспринимать ситуацию.

I want you to begin.

Я хочу, чтобы мы скорее начали.

Давайте начнем поскорее.

Здесь мы добавляем «скорее», чтобы было видно, что вампиру не терпится все рассказать.